В начале XX века этот банкир вершил судьбы Германии, а его дом в Берлине был местом встреч Эйнштейна, Цвейга и Брехта. Все рухнуло с приходом нацистов – Хьюго Саймону пришлось бежать в Бразилию и разводить там тутовых шелкопрядов.
Роскошная берлинская вилла Саймона в районе Тиргартен много лет была местом встреч выдающихся интеллектуалов. Туда часто заглядывали Генрих и Томас Манны, Альберт Эйнштейн, Стефан Цвейг и многие другие негаснущие звезды эпохи. В просторном доме постоянно проходили то выставки, то вечера танцев и знакомств, то поэтические чтения. Да и сама вилла, полностью разрушенная во время Второй мировой войны, была как произведение искусства: на стенах – картины Камиля Писсарро и Клода Моне, во дворе – фонтан с подлинным скульптурным творением Георга Кольбе.
За гостеприимство Саймона высоко ценили. Поэтесса Эльза Ласкер-Шюлер называла его даже «прадедом царя Давида». Родился же Хьюго 1 сентября 1880 года в еврейской семье фермера Виктора Саймона в прусской провинции Познань, коммуне Кальштадт. Окончив школу, он получил сельскохозяйственное образование, а затем прошел обучение банковскому делу в Гессене и стажировку в Марбурге. В 30 лет Хьюго переехал в Берлин, познакомился с банкиром Отто Каршем и сразу же основал частный банк Carsch Simon & Co.
Пацифист по натуре, в начале Первой мировой он стал соучредителем «Союза нового отечества» – того самого, из которого в 1922-м вышла немецкая лига по правам человека. В 1916 году Саймона, впрочем, на несколько месяцев призвали на фронт. Вернувшись, он вошел в Независимую социал-демократическую партию Германии, а после ноябрьских событий 1918 года успел даже по несколько недель позанимать посты заместителя госсекретаря и министра финансов Пруссии.
К 1922 году новыми партнерами Хьюго стали Касимир Бетт и Курт Гутмахер – с ними Саймон основал банковский дом Bett, Simon & Co. Помимо бизнеса, все 20-е годы он посвящал делам общественным: организовал профсоюз «Банк рабочих, служащих и чиновников», заседал в наблюдательном совете кредитного банка Adolf Sommerfeld Group, участвовавшего в городской застройке Берлина, а также отвечал за закупку картин для Национальной галереи Берлина. Кстати, Национальной женской галерее Берлина он преподнес в дар картину Карла Шмидта-Ротлуфа «Две женщины».
Вечерами у него то и дело бывали в гостях писатели Брехт и Ремарк, художник Оскар Кокошка, издатель Самюэль Фишер, политик Отто Браун – кого только не заносило на чай к этому хлебосольному человеку до наступления «пограничного» 1933 года. За два месяца после молниеносного прихода национал-социалистов к власти у Хьюго конфисковали все – от банка до виллы, а он сам отправился с женой через Швейцарию во Францию – в Ниццу, где уже проживали их дочери Урсула и Аннет.
Французское правительство оформило банкиру и его семье статус политических беженцев – это позволило им избежать интернирования. Жили же на средства, вырученные от продажи антикварной мебели и десятков полотен из личной коллекции. На эти же деньги помогали друзьям – писателям, художникам и музыкантам. Так, Саймон вложил деньги в «Парижский Тагеблатт» и профинансировал постановку драмы Брехта «Винтовки Тересы Каррар». В 1938 году банкир отдал остатки своей коллекции музеям Парижа, Лондона и Цюриха.
Незадолго до оккупации Франции влиятельные друзья Саймона сообщили ему, что пора бежать. Вместе с семьей он добрался сначала до Марселя, потом – до испанской границы. Дальше они повторили ночной пеший маршрут тысяч европейских интеллектуалов – в сопровождении проводника успешно перевалили через Пиренеи. Имея на руках въездные визы в Бразилию, они приобрели билеты на пароход «Кабо Хорнос» и 3 марта 1941 года оказались в Рио-де-Жанейро. Там их встречал Стефан Цвейг со своей второй женой Шарлоттой.
Благодаря связям друзей – Эйнштейна, Томаса Манна и Цвейга – деньги с французских и английских счетов банкира удалось перевести на счет местного монастыря Святого Бенедикта. Этого хватило на переезд в штат Минас-Жерайс. Там, в городке Барбасена, бывший банкир купил ранчо и устроился на работу в селекционный институт – разводить тутового шелкопряда. Вокруг него вновь стали собираться таланты – к примеру, художник Эмерик Марсье и писатель Жорж Бернанос. Последнего Саймон долго уговаривал встретиться со Стефаном Цвейгом, ушедшим в Бразилии в затворничество. Хьюго полагал, что энергичному французу-католику удастся уговорить запуганного австрийца объединить усилия и на страницах бразильских газет опубликовать пламенный манифест против нацистов. Но Цвейг отказался – считал, что его голос безвозвратно утерян для Германии, Европы, да и всего мира. В конце февраля 1942 года Стефан Цвейг и его верная спутница Шарлотта покончили жизнь самоубийством.
Саймон вскоре тоже отстранился от всего мира – газет не читал, прошлого не вспоминал, занимался разведением дивных бабочек, а после войны переехал в финскую колонию муниципалитета Пенеду, где продолжал жить, как и все его родственники, под чужими фамилиями. Последние три года жизни он писал необычную автобиографию под названием «Тутовый шелкопряд». В рукописи – примерно 1500 страниц, но книга так и не издана по сей день. Мало кто вообще помнит имя щедрого банкира Хьюго Саймона, который когда-то так много сделал для ведущих европейских издательств, знаменитых писателей, художников и нобелевских лауреатов.
Фёдор Константинов
