Приход к власти в Саудовской Аравии в начале 2015 года короля Сальмана и масштабные реформы его сына поставили вопрос о будущем этой доселе очень закрытой страны, о внутренней жизни которой миру известно мало. И этот вопрос распадается на целую серию мелких: о характере реформ, их глубине и степени радикальности, устойчивости власти в эпоху перемен, да и в целом, степени риска для правящей семьи. В ход идут новые методы, которым некоторые в России даже завидуют и о которых в преддверии Ближневосточной конференции клуба «Валдай» рассуждает бывший посол России в Саудовской Аравии Олег Озеров.
Саудовская Аравия — пожалуй, одна из самых закрытых для мира стран — встала на путь преобразований. И их размах — королевский. Дух захватывает! Чего стоит только мегагород будущего за $500 млрд — такого (в том числе в плане технологий) ни одна страна позволить себе не может. Или приватизация пакета Aramco. Все это должно дать народу (и казне) хлеба. Зрелища тоже есть — то женщинам ходить на стадионы дадут, то кинотеатры приоткроют. Из разряда зрелищ и антикоррупционная кампания: принцев и чиновников задерживали, но не без королевской роскоши — бросили (если верить СМИ) в «застенки» в отеле Ritz-Carlton. Итог — арестанты и достоинства не потеряли, и с бизнес-орбиты не сошли, и $100 млрд в казну добровольно отдали. На вопрос «почему такие методы» ответ, возможно, простой — «могут себе позволить». Реформы стоят дорого!
Для любого, кто прожил в Саудовской Аравии хотя бы несколько лет — а автор прожил в ней семь лет — совершенно очевидно, что реформы там никогда не прекращались: страна менялась задолго до того, как на трон поднялся король Сальман. Но чем быстрее клонилась к закату эпоха короля Абдаллы, тем было очевиднее: его тактика медленных, пошаговых, согласованных с религиозной верхушкой реформ себя практически исчерпала.
Во-первых, состарились или умерли многие из детей скончавшегося в 1953 году короля-основателя королевства Абдельазиза, которым он завещал передавать власть от брата к брату.
Те же, кто оставались в живых, либо были очень стары, либо были не во власти, либо уже не хотели взваливать на себя бремя госуправления.
Во-вторых, демографический взрыв 1980-90 годов вывел во взрослую жизнь огромное число молодых людей. К 2010 году — моменту начала «арабской весны» — 69% населения двадцатимиллионной страны составляла молодежь младше 30 лет. И эта молодежь получила неплохое образование (только по программе короля Абдаллы за рубежом обучалось 150 тыс. саудовцев) и, естественно, стала рассчитывать на получение высококвалифицированной работы.
Да и само саудовское общество за последние 15-20 лет существенно изменилось. Несмотря на строгие поведенческие запреты самой жесткой ветви ислама – салафизма (местное наименование – ваххабизм), отсутствие театров, кинотеатров и развлекательных центров, запрет на алкоголь, люди получили неограниченный доступ к мобильной связи, интернету и спутниковому ТВ. С начала 2010-х годов по стране прокатилась волна открытия ресторанов разных кухонь мира. Все это кардинально меняло сознание молодых людей, даже если они в школе 70% времени посвящали изучению Корана, а пятикратную молитву никто не отменял. Плюс — выезжать за границу не возбранялось, хотя иностранцы приезжали в страну либо на хадж, либо по контрактам гастарбайтеров. Образ жизни Запада для саудовцев не был чем-то непонятным.
Арабские «революции» 2011-2015 годов показали: если ничего радикального не предпринимать, то в какой-то момент социальный взрыв обязательно произойдет. И заявления некоторых политологов о том, что, мол, реформы затихнут с концом борьбы за власть, несостоятельны. Поскольку обновления требует сама жизнь.
Собственно, выдвинутый в 2016 году молодым, амбициозным и работящим принцем Мухаммедом план реформ «Видение 2030» на это и нацелен. Он предполагает нечто большее, чем просто уход от нефтяной зависимости, как его иногда подают. Это больше, чем просто диверсификация источников доходов государства, создание новых производств, импортозамещение, приватизация или введение новых налогов. Это больше, чем объявленная индустриализация и строительство ультрасовременных инновационных городов. На деле – это преобразование всех сторон жизни общества, в том числе социальную, культурную и религиозную.
По сути дела, не отказываясь от исламских принципов, страна хочет шагнуть в XXI век, создав новое государство и общество, свободное от пут патернализма и ветхозаветных догм, способное мотивировать и дать работу миллионам мужчин и женщин, освободив их от множества ограничений, которые на них накладывает традиция и старая «нормальность».
Практически все аналитики, соглашаясь с положениями этой амбициозной программы преобразований, задаются вопросом — а насколько вообще это возможно?
Ведь значительная часть молодежи ориентирована на работу в государственном и банковском секторе, мало видит себя на производстве, в сталелитейных цехах или на линии поточной сборки пусть даже самых современных автомобилей. Бюрократия тяжеловесна и частично коррумпирована, а зачастую просто некомпетентна.
Так что же вдохновляет короля Сальмана и его сына Мухаммеда, который готовится вот-вот взойти на трон?
Вероятно, обоих вдохновляет успешный опыт соседних Объединенных арабских эмиратах, которые не потеряв ни своей арабской, ни исламской идентичности, преодолели отсталость. Конечно, Саудовская Аравия значительно больше, чем ОАЭ, ее население не так однородно, а территория до сих пор не связана единой сетью коммуникаций. Проживающие в КСА племена принадлежат к разным ветвям ислама (население Восточной провинции — шииты), а многие племена на юге страны по образу жизни больше близки к йеменским, тогда как те, что проживают на севере, скорее относятся к сиро-ливано-палестинским, даже по диалекту. Но и выбора история нынешним правителям Саудовской Аравии не оставила.
Источник: Газета.ру
